Все дачники хозяйского дома (хозяева жили далеко) вынуждены были преждевременно выехать и вернуться в Ленинград. Все были уверены, что война скоро кончится и мы вернемся сюда обратно. Дачники даже не вывезли мебель и крупные вещи, их просто составили в одну из освободившихся комнат и-закрыли на ключ!

Мы вернулись в свою квартиру номер 57 на Климовом переулке, 9 и стали жертвами жестоких обстоятельств и свидетелями важных исторических событий, хотя и не активными их участниками.

Город выглядел угрюмо: улицы опустели, некоторые люди эвакуировались, кто-то переехал жить к родным или знакомым. Однако на улицах стало много военных и прохожих с противогазами; в небе повисли аэростаты; по набережной Фонтанки группа военных несла аэростат. Стояли длинные очереди за продуктами, промтоварами; раскупали спички, соль, керосин, свечи. Окна домов были оклеены крест-накрест широкими бумажными полосками, завешены одеялами, заставлены фанерой. На стенах домов, на воротах и афишных тумбах были наклеены "Боевые листки". Висели плакаты, воззвания, которые призывали к бдительности, стойкости, мужеству и сплоченности: "Враг у ворот", "Все силы на защиту Ленинграда!", "Грудью на защиту Ленинграда!".

Было страшно и тревожно, казалось, что враг скоро ворвется в город и захватит нас! Ленинградцы ждали уличных боев: строились баррикады, одна из них была сооружена из обломков мебели поперек улицы Лабутина, оставляя лишь узкий проход для пешеходов.

Дома нас ждали два письма из деревни под г. Невелем от нашей Наташи. Она писала, что очень волнуется за нас и о том, как мама справляется без нее. Сообщала, что стремится вернуться в Ленинград, но все поезда движутся в обратную сторону-на фронт.

Вскоре после войны произошла тяжелая и трогательная встреча в нашем же доме 9, но в другой квартире.

Прихожу я домой из школы и вижу у нас какую-то женщину. Мама спрашивает, узнаю ли я ее. Я бросилась к ней: "Наташа!" А она отвечает: "Нет, я не Наташа... Я - Мария, ее сестра, мы очень похожи. Наташа погибла в фашистской оккупации. Она до последней минуты думала о вас и просила меня, если я выживу, непременно вас найти!"

Вот она и выполнила волю безвременно ушедшей Наташи.

Наш папа на следующий день после объявления войны явился в военкомат. Его зачислили в ряды армии Народного Ополчения Октябрьского района. Сначала он проходил военную подготовку в Ленинграде, затем был направлен для участия в боевых действиях в поселок Колпино. Папа был одним из тех воинов, которые охраняли и защищали наш город от фашистских захватчиков. Между нами была налажена переписка, но через некоторое время конверты-треугольники перестали приходить.

Однажды наш управдом гражданка Тарасова распорядилась о разгрузке привезенного на грузовике песка для тушения пожаров от зажигательных бомб ("зажигалок") и доставке его на чердаки нашего дома.

Наша мама, Роза и я участвовали в разгрузке и подъеме песка "по-конвейеру", по цепочке, то есть насыпали песок лопатой в ведро, подавали его стоящему на ступеньке человеку, а он передавал следующему. На чердаке уже ожидали члены нашей команды и складывали песок в кучи. Там же были приготовлены бочки с водой для тушения пожаров.

Происходило это в парадном подъезде второго двора, слева от арки, ведущей во второй двор.

В июле 1941 года в Ленинграде ввели продовольственные карточки или карточную систему, то есть были установлены нормы получения продуктов и товаров на день или на месяц. На рынках или "толкучках" было все, но по спекулянтским ценам, больше всего-в обмен на хлеб: долька шоколадного "батончика", полено дров-на буханку хлеба.

Ближайшие "толкучки" образовались около двух булочных: одна на углу улицы Лабутина и проспекта Маклина, другая-на набережной Фонтанки, влево от Климова переулка. ( Эти булочные не сохранились).

В них мы вы купали по карточкам свой паек хлеба, стоя в очереди по несколько часов. В очередях, на рынках люди узнавали новости, последние известия, там же иногда распространялись и провокационные слухи...